«Увертюра» Игорь Северянин

Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Удивительно вкусно, искристо и остро!
Весь я в чем-то норвежском! Весь я в чем-то испанском!
Вдохновляюсь порывно! И берусь за перо!

Стрекот аэропланов! Беги автомобилей!
Ветропросвист экспрессов! Крылолёт буеров!

В группе девушек нервных, в остром обществе дамском
Я трагедию жизни претворю в грезофарс…
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Из Москвы - в Нагасаки! Из Нью-Йорка - на Марс!

Анализ стихотворения Северянина «Увертюра»

«Увертюра (Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!)» – одно из самых известных произведений Игоря Северянина (1887–1941). В нём проявились все яркие черты созданного им жанра эгофутуризм. Это оригинальное литературное течение отразило неудержимую тягу к новому, характерное для многих творческих людей в начале XX века. Попробуем проследить, как это стремление отразилось в данном стихотворении.

На первый взгляд это произведение кажется совершенно обыкновенным. У него несложная структура – три четверостишия с перекрёстной рифмовкой (abab). Стихотворный размер – анапест с допущениями (в некоторых стопах четыре слога вместо трёх). Однако стоит вчитаться в строки, как становится ясно, что читатель имеет дело с языком будущего.

Первые же строки стихотворения заряжают энергией и задором. Поэт использует громкий рефрен «Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!», а затем описывает свои ощущения от этого нетривиального лакомства: «удивительно вкусно, искристо и остро». Вслед за автором и читатель может почувствовать то же самое благодаря эффектной аллитерации. Строки так и лучатся от звуков «с», «ст», «стр».

Нетрудно оценить и цвета, представленные в произведении: «Весь я в чём-то норвежском! Весь я в чём-то испанском!»

И мы представляем себе модного молодого человека, сочетающего в своём наряде, например, уютный скандинавский свитер с пёстрыми испанскими брюками. В этой строфе ярко проявляется тенденция к эгоизму. Поэт без скромности привлекает внимание к себе, часто повторяя «я».

Вторая часть термина «эгофутуризм» выражена в следующем четверостишии:
Стрекот аэропланов! Беги автомобилей!
Ветропросвист экспрессов! Крылолет буеров!
Кто-то здесь зацелован! Там кого-то побили!
Ананасы в шампанском - это пульс вечеров!

Устремлённость в будущее здесь обнаруживается в дерзком словотворчестве. Автор сочиняет новые слова, сочетая корни из уже существующих, чтобы отразить экспрессию, динамизм явлений, которые хочет показать. Так рождаются «крылолёт», «ветропосвист», облегчающие воображению задачу. Ведь вещи, о которых говорит поэт, хоть и известны, но мало распространены. В самом деле, трудно представить себе, чтобы в 1915 году автомобильное движение было настолько бурным, чтобы характеризоваться словом «беги».

В третьей строфе кипучесть богемной жизни, раскрытая в стихотворении, идёт на спад. Поэт словно приподнимает завесу неуёмного всеобщего веселья, чтобы показать, что за ней скрыто: «Я трагедию жизни претворю в грёзофарс…»

Читатель видит новое выражение, которое в полной мере отражает суть творческой элиты. Автор показывает, что за мечтами, иллюзией счастья всегда стоит человеческая драма. Но он не намерен падать духом, поэтому в последней строке звучит оптимистичный призыв: «Из Москвы - в Нагасаки! Из Нью-Йорка - на Марс!»

Модернистское течение футуризм (от лат. futurum , что в переводе «будущее») появилось в Италии в начале 20 века. Основатель Филиппо Маринетти эксцентрично воспел в искусстве красоту и могущество технического прогресса, но в историю культуры вошел, как сильный теоретик, преподнесший миру идею нового авангарда. Бесподобными практиками, которые довели этот художественный бунт до совершенства, по праву считаются наши соотечественники: Владимир Маяковский, Виктор Хлебников, Алексей Крученых и многие другие прославленные мастера слога. Эгофутуризм, одно из интереснейших ответвлений поэзии будущего, взял за основу своего творчества Игорь Северянин, стихотворения которого отличаются неоспоримой оригинальностью и неповторимым стилем.

Из школьного курса известно, что Игорь Северянин входил в поэтическую группировку «Ассоциация эгофутуристов». Также в ее составе находились менее знаменитые поэты: И.В. Игнатьев, К.К. Олимпов, В.И. Гнедов и другие. Хотя история аутентичных «будетлян» (как они сами себя нарекли) в России исчерпывается предреволюционным десятилетием, футуристы успели внедрить в литературу много нового. На базе разговорного языка они разрабатывали тонический стих, фонетическую рифму, активно использовали словотворчество вплоть до создания новых диалектов, проводили эксперименты с языковой графикой (например, первый свой сборник Маяковский делал вручную, чтобы добиться эффекта разных шрифтов). Они продемонстрировали, как широк диапазон языка, как богаты его ресурсы, какое великое множество возможностей таит он в себе. Эти достижения громоздко звучат, изложенные в теории, но в стихотворениях они понятны и очевидны. Никто не перепутает работы Языкова или Баратынского с творениями Хлебникова или Бурлюка. Даже внутри течения футуристы существенно отличаются друг от друга. В частности, эгофутуризм имеет свою тематику, индивидуальную подачу и определенный заряд эпатажа, направленные на демонстрацию личности поэта, приравненной к предмету искусства. Можно представить себе автопортрет художника: на портрете его лицо и фигура, а нарисованы они его персональным стилем, его сознанием, его чувством прекрасного. Получается, это портрет в портрете: живописец вдвойне характеризует себя.

Так и Игорь Северянин позиционировал свою поэзию в «Воспоминаниях»:

«Лозунгами моего эгофутуризма были: 1, Душа – единственная истина. 2. Самоутверждение личности. 3. Поиски нового без отвергания старого. 4. Осмысленные неологизмы. 5. Смелые образы, эпитеты (ассонансы, диссонансы). 6. Борьба со «стереотипами» и «заставками». 7. Разнообразие метров».

Некоторые изложенные принципы можно проиллюстрировать на примере стихотворения «Увертюра», опубликованное в 1915 году. Само название означает музыкальное вступление к оперному театральному представлению. Поэт торжественно начинает отсчет времени перемен, которое уже отчетливо чувствуется за два года до Великой Октябрьской революции.

В «Увертюре» поэт приветствует новую эпоху, которой сердечно рад: каждое предложение заканчивается восклицательным знаком. Само повторяющееся восклицание «ананасы в шампанском» являет собой грядущее изобилие, доступное всем. Вспоминается знаменитое «ешь ананасы, рябчиков жуй…», но Северянин ждал от революции, встреченной им с восторгом, всеобщего благоденствия, а не аскетического отказа от него ради равенства и братства. Его светлые надежды переполняют строки.

«Весь я в чем-то норвежском! Весь я в чем-то испанском!»

Здесь автор предвещает отмену международных границ и тотальный космополитизм. В основе революционной идеологии лежала идея об объединении мира под знаменами светлого коммунистического будущего, когда исчезнут все разногласия и войны. «Моя» страна, по большому счету, уже собственность, а от нее планировалось полностью отказаться. Национальные традиции, история, культура – все это не позволяло «сравнять» людей.

«Стрекот аэропланов! Беги автомобилей!

Ветропосвист экспрессов! Крылолет буеров!»

В данном отрывке он восхищается техническим прогрессом, с наслаждением перебирая звуки различных машин. Рев моторов и гул городских улиц были футуристам милее музыки, ведь означали коренной перелом в жизни человечества.

«Кто-то здесь зацелован! Там кого-то побили!

Ананасы в шампанском – это пульс вечеров!»

Шампанское ударяет людям в голову, как счастье (или его иллюзия). Они начинают бесшабашно веселиться и безумствовать. Бешеный, судя по всему, пульс вечеров выстукивает ритм жизни веселого, беззаботного города, где его жители, наконец-то, расслабились в преддверии новой эры довольства и свободы.

«В группе девушек нервных, в остром обществе дамском

Я трагедию жизни претворю в грезофарс…»

Здесь Северянин употребляет осмысленный неологизм — сочетание слов «грезы» и «фарс» и любопытный эпитет «острый» по отношению к дамскому обществу. Грезы – мечты, фарс – надувательство, а глагол «претворю» обычно употребляется в составе фразы «претворю мечты в жизнь». Значит, автор меняет местами «жизнь» и «мечту», однако грезу стилистически окрашивает как обман. Получается, он претворит трагедию жизни в фальшивую мечту. Надо полагать, поэт в новоявленном мире берет на себя миссию, во что бы то ни стало, говорить правду и претворять ее в иллюзии счастливых людей, которыми они живут. Не случайно он стоит именно в женском кружке, наиболее изнеженном и далеком от реальности (по тем временам). Тем не менее, эта публика названа «острой», как и ананасы в шампанском, которые пьянят и одурманивают. Довольно изысканный комплимент.

«Из Москвы – в Нагасаки! Из Нью-Йорка – на Марс!»

В финале эгофутурист дает волю фантазии, что уже мчит его в космос. Он свято верит в инновации и достижение технического могущества цивилизации, позволяющее совершать нечто грандиозное и немыслимое, например, прямой рейс Нью-Йорк — Марс.

«Увертюра» не очень подходит для демонстрации именно эгофутуризма в творчестве Северянина. Чтобы лучше понять его поэтические автопортреты, надо ознакомиться со стихотворением «Классические розы», например. Однако поэтический труд, исследованный нами, характеризует Игоря Северянина не в рамках какой-либо школы, а как представителя незаурядного течения в искусстве, которое во многом определило его дальнейшее развитие.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

Творчество известного поэта серебряного века Игоря Северянина многие исследователи называют новаторским, поскольку многое из того, к чему прибегал поэт, было несвойственно для лирических произведений того времени. Северянин смело использовал новые ритмы, неологизмы. Его лирика отличается удивительной музыкальностью.

Особое место в творчестве поэта занимает стихотворение «Увертюра», которое в некоторой степени закрепило за ним славу «салонного» лирика, воспевающего в своих произведениях «красивости» и «изыски».

Это стихотворение удивительно уже тем, что очень сложно определить его тему. Однако, ощущение какой-то легкости, радости, яркости прослеживается очень четко.

Лирическое произведение поражает разнообразием образов, которые на первый взгляд мало связаны друг с другом:

Удивительно вкусно, искристо, остро!

Весь я в чем-то норвежском! Весь я в чем-то испанском!

Вдохновляюсь порывно! И берусь за перо!

«Ананасы в шампанском», на мой взгляд, создают уже с первой строки некую «красивость», «роскошь». Лирический герой восхищается окружающим миром и собой. В стихотворении присутствует вещный мир, мир предметный, который определяет убогие интересы персонажа. Герой вдохновенно восклицает: «Весь я в чем-то норвежском! Весь я в чем-то испанском!» Однако, на мой взгляд, это попытка спрятаться от жизни за броской вещью.

Динамичность стихотворению придает отрывистость фраз и своеобразная интонация перечисления:

Стрекот аэропланов! Беги автомобилей!

Ветропросвист экспрессов! Крылолет буеров!

Кто-то здесь зацелован! Там кого-то побили!

Ананасы в шампанском – это пульс вечеров!

В данном четверостишии автор использует неологизмы: «ветропросвист», «крылолет», которые свидетельствуют о смелости поэта экспериментировать над словом. Неологизмы создают еще большую необычность происходящему на глазах у поэта.

Последняя строфа, по моему мнению, имеет особое значение, потому что в нем заключена основная идея стихотворения:

В группе девушек нервных, в остром обществе дамском

Я трагедию жизни претворю в грезофарс…

Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!

Из Москвы – в Нагасаки! Из Нью-Йорка – на Марс!

Лирический герой в этом четверостишии раскрывает свое истинное лицо: «Я трагедию жизни претворю в грезофарс…»Здесь показывается человек, пытающийся бежать от пафосной, но пустой действительности. Ананасы в шампанском в этой строфе становятся олицетворением творческого процесса, которому нет границ и пределов. И только поэт способен легко перемещаться «из Москвы - в Нагасаки».

В синтаксическом плане нужно отметить обилие восклицательных знаков, которые свидетельствуют о восхищении лирического героя миром, а также создают атмосферу торжественности и легкости.

Автор почти не использует в стихотворении эпитеты, таким образом достигается динамизм, легкость. Только два эпитета можно найти в строках: «нервные девушки» и «острое дамское общество». Они создают атмосферу, в которой находится лирический герой.

Творческий процесс для Игоря Северянина очень загадочен: «Вдохновляюсь порывно! И берусь за перо!» Это ключевые слова в стихотворении. Порывистость, неподчинение хоть какой-нибудь логике – вот основные черты поэтической деятельности автора.

Игорь Северянин вводит в стихотворение и топонимы: Москва, Нагасаки, Нью-Йорк. Этим он хочет показать, что творчество поэта не знает границ, и, возможно, понятно и востребовано во всем мире, несмотря на языковой и культурный барьер. Поэта и его произведения понимает не только наш мир, но и даже жители Марса! Таким образом, в этом стихотворении мы наблюдаем за полетом поэтической фантазии, и сами оказываемся в гуще событий.

Северянин назвал это лирической произведение «Увертюрой», прямо как музыкальное произведение. А может, стихосложение как процесс очень напоминает создание музыкального шедевра? Ведь ощущения от прочтения талантливой лирики сравнимы с ощущением от прослушивания «живой» инструментальной мелодии.

Сочинение

Творчество известного поэта серебряного века Игоря Северянина многие исследователи называют новаторским, поскольку многое из того, к чему прибегал поэт, было несвойственно для лирических произведений того времени. Северянин смело использовал новые ритмы, неологизмы. Его лирика отличается удивительной музыкальностью.

Особое место в творчестве поэта занимает стихотворение «Увертюра», которое в некоторой степени закрепило за ним славу «салонного» лирика, воспевающего в своих произведениях «красивости» и «изыски».

Это стихотворение удивительно уже тем, что очень сложно определить его тему. Однако, ощущение какой-то легкости, радости, яркости прослеживается очень четко.

Лирическое произведение поражает разнообразием образов, которые на первый взгляд мало связаны друг с другом:

Удивительно вкусно, искристо, остро!

Весь я в чем-то норвежском! Весь я в чем-то испанском!

Вдохновляюсь порывно! И берусь за перо!

«Ананасы в шампанском», на мой взгляд, создают уже с первой строки некую «красивость», «роскошь». Лирический герой восхищается окружающим миром и собой. В стихотворении присутствует вещный мир, мир предметный, который определяет убогие интересы персонажа. Герой вдохновенно восклицает: «Весь я в чем-то норвежском! Весь я в чем-то испанском!» Однако, на мой взгляд, это попытка спрятаться от жизни за броской вещью.

Динамичность стихотворению придает отрывистость фраз и своеобразная интонация перечисления:

Стрекот аэропланов! Беги автомобилей!

Ветропросвист экспрессов! Крылолет буеров!

Кто-то здесь зацелован! Там кого-то побили!

Ананасы в шампанском — это пульс вечеров!

В данном четверостишии автор использует неологизмы: «ветропросвист», «крылолет», которые свидетельствуют о смелости поэта экспериментировать над словом. Неологизмы создают еще большую необычность происходящему на глазах у поэта.

Последняя строфа, по моему мнению, имеет особое значение, потому что в нем заключена основная идея стихотворения:

В группе девушек нервных, в остром обществе дамском

Я трагедию жизни претворю в грезофарс…

Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!

Из Москвы — в Нагасаки! Из Нью-Йорка — на Марс!

Лирический герой в этом четверостишии раскрывает свое истинное лицо: «Я трагедию жизни претворю в грезофарс…"Здесь показывается человек, пытающийся бежать от пафосной, но пустой действительности. Ананасы в шампанском в этой строфе становятся олицетворением творческого процесса, которому нет границ и пределов. И только поэт способен легко перемещаться «из Москвы — в Нагасаки».

В синтаксическом плане нужно отметить обилие восклицательных знаков, которые свидетельствуют о восхищении лирического героя миром, а также создают атмосферу торжественности и легкости.

Автор почти не использует в стихотворении эпитеты, таким образом достигается динамизм, легкость. Только два эпитета можно найти в строках: «нервные девушки» и «острое дамское общество». Они создают атмосферу, в которой находится лирический герой.

Творческий процесс для Игоря Северянина очень загадочен: «Вдохновляюсь порывно! И берусь за перо!» Это ключевые слова в стихотворении. Порывистость, неподчинение хоть какой-нибудь логике — вот основные черты поэтической деятельности автора.

Игорь Северянин вводит в стихотворение и топонимы: Москва, Нагасаки, Нью-Йорк. Этим он хочет показать, что творчество поэта не знает границ, и, возможно, понятно и востребовано во всем мире, несмотря на языковой и культурный барьер. Поэта и его произведения понимает не только наш мир, но и даже жители Марса! Таким образом, в этом стихотворении мы наблюдаем за полетом поэтической фантазии, и сами оказываемся в гуще событий.

Северянин назвал это лирической произведение «Увертюрой», прямо как музыкальное произведение. А может, стихосложение как процесс очень напоминает создание музыкального шедевра? Ведь ощущения от прочтения талантливой лирики сравнимы с ощущением от прослушивания «живой» инструментальной мелодии.

содержимое:

Творчество известного поэта серебряного века Игоря Северянина многие исследователи называют новаторским, поскольку многое из того, к чему прибегал поэт, было несвойственно для лирических произведений того времени. Северянин смело использовал новые ритмы, неологизмы. Его лирика отличается удивительной музыкальностью.

Особое место в творчестве поэта занимает стихотворение «Увертюра», которое в некоторой степени закрепило за ним славу «салонного» лирика, воспевающего в своих произведениях «красивости» и «изыски».

Это стихотворение удивительно уже тем, что очень сложно определить его тему. Однако, ощущение какой-то легкости, радости, яркости прослеживается очень четко.

Лирическое произведение поражает разнообразием образов, которые на первый взгляд мало связаны друг с другом:

Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!

Удивительно вкусно, искристо, остро!

Весь я в чем-то норвежском! Весь я в чем-то испанском!

Вдохновляюсь порывно! И берусь за перо!

«Ананасы в шампанском», на мой взгляд, создают уже с первой строки некую «красивость», «роскошь». Лирический герой восхищается окружающим миром и собой. В стихотворении присутствует вещный мир, мир предметный, который определяет убогие интересы персонажа. Герой вдохновенно восклицает: «Весь я в чем-то норвежском! Весь я в чем-то испанском!» Однако, на мой взгляд, это попытка спрятаться от жизни за броской вещью.

Динамичность стихотворению придает отрывистость фраз и своеобразная интонация перечисления:

Стрекот аэропланов!

Беги автомобилей!

Ветропросвист экспрессов!

Крылолет буеров!

Кто-то здесь зацелован!

Там кого-то побили!

Ананасы в шампанском — это пульс вечеров!

Последняя строфа, по моему мнению, имеет особое значение, потому что в нем заключена основная идея стихотворения:

В группе девушек нервных, в остром обществе дамском Я трагедию... жизни претворю в грезофарс…

Ананасы в шампанском!

Ананасы в шампанском!

Из Москвы — в Нагасаки!

Из Нью-Йорка — на Марс!

Лирический герой в этом четверостишии раскрывает свое истинное лицо: «Я трагедию жизни претворю в грезофарс»Здесь показывается человек, пытающийся бежать от пафосной, но пустой действительности. Ананасы в шампанском в этой строфе становятся олицетворением творческого процесса, которому нет границ и пределов. И только поэт способен легко перемещаться «из Москвы — в Нагасаки».

В синтаксическом плане нужно отметить обилие восклицательных знаков, которые свидетельствуют о восхищении лирического героя миром, а также создают атмосферу торжественности и легкости.

Автор почти не использует в стихотворении эпитеты, таким образом достигается динамизм, легкость. Только два эпитета можно найти в строках: «нервные девушки» и «острое дамское общество». Они создают атмосферу, в которой находится лирический герой.

Творческий процесс для Игоря Северянина очень загадочен: «Вдохновляюсь порывно! И берусь за перо!» Это ключевые слова в стихотворении. Порывистость, неподчинение хоть какой-нибудь логике — вот основные черты поэтической деятельности автора.

Игорь Северянин вводит в стихотворение и топонимы: Москва, Нагасаки, Нью-Йорк.

Этим он хочет показать, что творчество поэта не знает границ, и, возможно, понятно и востребовано во всем мире, несмотря на языковой и культурный барьер. Поэта и его произведения понимает не только наш мир, но и даже жители Марса! Таким образом, в этом стихотворении мы наблюдаем за полетом поэтической фантазии, и сами оказываемся в гуще событий.

Северянин назвал это лирической произведение «Увертюрой», прямо как музыкальное произведение. А может, стихосложение как процесс очень напоминает создание музыкального шедевра? Ведь ощущения от прочтения талантливой лирики сравнимы с ощущением от прослушивания «живой» инструментальной мелодии.